Интересно наблюдать за развитием собственного литературного языка. В первой книге (Записки военнопленного-1, 2012) я писал затянуто и часто со стремлением к «красивости», как поступают, вероятно, многие писатели-неофиты. Володя Злобин, хорошо отозвавшийся о книге в целом, тогда даже увидел в моих текстах признаки зауми.

«Никогда мне не позабыть тот октябрьский день: привычным прямым маршрутом (Заневский-Староневский-Невский) я ехал сквозь побелевший от ночного мороза Петербург, взгляд скользил по архитектурному ландшафту и жадно впивался в каждое проносящееся за окном здание; тесные ущелья столпившихся домов внезапно отступили, и внизу заблестела тёмно-синяя широко раскинувшаяся красавица Нева, открылась акварельная перспектива блестящего полотна тёмной воды, пасмурного без облаков неба с далёкими стоящими на реке мостами и молча застывшим на обеих берегах дымчатым городом; минуту спустя автомобиль съехал с моста и втянулся в узкую прорезь проспекта, через длинный коридор, образованный вертикалями исторических фасадов поехал по району, с которым были неразрывно связаны все двадцать четыре года моей жизни. В преддверии скорой разлуки родной город казался особенно красивым…»
Читать полностьюhttp://www.proza.ru/2017/12/28/189

Вторая моя книга «Обводный канал» (2015), сохраняя близость к литературным традициям Серебряного века, уже несла отпечаток стремления к лаконичности и бытоописанию в стиле Харуки Мураками.
«Неясные мысли терзали мой разум. Я выглянул в окно. Одинокая фигура уборщика в фирменном синем комбинезоне маячила у бассейна. Пустота. Чтобы хоть чем-то занять себя я принял ванну. Тщательно нанёс ароматно пахнущее розовое мыло на каждую частичку тела, смыл мыльную пену стоя под струями воды, повторил процедуру. Полежал в громадной купели, разглядывая мозаичные фрески под потолком. Почистил зубы. Вымыл голову прозрачным шампунем, снова лёг в воду. Достал фигурку дельфина, кинул её между ног на дно, наблюдая, как она растворяется в воде, превращаясь в высокую белую пену, окрашивая воду в зеленовато-голубой цвет моря. Наконец решительно встал, насухо вытерся большим мохнатым полотенцем и вышел в гостиную».
Читать полностьюhttp://samlib.ru/n/neizwestnyj_d/obwodnyjkanal-1.shtml

Третья книга («Записки военнопленного-2», 2016) была предельно сухая и фрагментарная с редкими вкраплениями художественного слога.

«Иногда мне снится, что я сижу на большом валуне у самой прибрежной полосы огромного моря. Ночь, я не вижу почти ничего, на небе нет звѐзд, и только шум прибоя накатывается на меня и отступает ежеминутно. Я смотрю в бездонную пустоту тьмы, моѐ лицо обдувает ветер с морскими брызгами, и вдруг вдали начинают бить гигантские молнии, сопровождаемые громом. И вот на мгновения становятся видны высокие волны на поверхности бескрайней воды и плотные кучевые облака, изнутри озаряемые яркими вспышками. И снова всѐ погружается во тьму. Я сижу на холодном тысячелетнем камне. Как оказался я здесь, неизвестно. Я во мраке, и лишь громыхающие вверху мощные электрические разряды дают короткий свет. Так сижу я долго, пока не начинаю видеть среди светящихся впереди облаков видения из своего прошлого. Подобно облакам, освещаемым молниями, они появляются на доли секунды и исчезают, и сердце моѐ наполняется печалью, ибо того, что было, больше не существует, и остались лишь воспоминания, приходящие во сне, призраки, вспыхивающие над пенными волнами, инграммы, живущие на дне спящего сознания. Я просыпаюсь, и больше нет ни моря, ни грома, ни молний. Но тени прошлого ещѐ кружат вокруг меня, почти осязаемые, словно живые. Я смотрю на них, и нет конца моей печали, ведь прошлое не вернѐтся никогда».
Читать полностьюhttp://dbobrov.info/books/zapiski_voennoplennogo-2.pdf

Четвёртая книга («Вайсштальберг (книга снов)», 2018) явилась порождением чистого воображения, в которое помимо парафраз и скрытого цитирования вкрался абсурдизм.

«Стена напротив двери была целиком заполнена огромной печью и через отворённую дверцу вырывались наружу блики огня, пляшущие по стенам. Справа стояла длинная деревянная скамья, выкрашенная в коричневый цвет, пол также был деревянным. На скамье сидел крепкий человек в чёрном комбинезоне внутренней партии Океании с эмблемой ангсоца на рукаве. Его крупное внушительное лицо было вдохновенным, глаза мягко светились под мощными дугами резких бровей. Я сразу заметил, что этот человек, по-видимому, невероятно груб и держится странным образом, то отвечая на прямые вопросы, то уходя в сторону и внезапно замолкая, а я ужасно ненавидел такой стиль общения. Кочегар выглядел как фанатик, как пламенный революционер, как чрезвычайно дисциплинированный деятель, не только изучивший множество книг, но и много страдавший за свои убеждения. Мысль горячо билась внутри его большого лба, говорящего о сильном интеллекте и свирепой воле… Кочегар был крепким, чёрный комбинезон полурабочего-полувоенного покроя был ему к лицу, он грозно нависал, выглядел значительной, выдающейся, харизматичной фигурой, словно где-то почерпнул благодати, хотя возможно получал её нормировано. Он был косолап, простонароден, из него били искры, поджигающие эмоции, он доминировал в пространстве перед собой, являя образец жертвенности, твёрдости и господства. Казалось, что это какая-то древняя сила, сравнимая с силой религиозности, воплощалась в нём в современной форме… Я грелся, сидя на скамье напротив печи, кочегар работал. Он уверенно питал огонь материалом, чёрный комбинезон превосходно подходил к трудовой обстановке. Шок, полученный от встречи с ним, постепенно проходил, боль рассеивалась, мысли были в полном порядке».
Читать полностьюhttps://yapishu.net/book/121833

Моё литературное путешествие продолжается, скоро приступаю к работе над пятой книгой.

Дмитрий Бобров, 3 июля 2018

Источник: https://vk.com/wall54994587_75996

P.S.: Поддержка политбеженца Д. Боброва: карта Сбербанка 5336 6900 6767 1067.