Здесь всё изменилось. Камера была пуста и залита солнечным светом. Ставни открыты. Несколько недель назад восьмёрка представляла собой мрачный тёмный в любое время суток каземат - место круглосуточных мучений для двадцати четырёх заточённых здесь людей. Сейчас же уже ничего не напоминало о той боли, что мы испытывали в тесноте восьмой камеры. Свет и потоки свежего воздуха смыли со стен воспоминания о прошлых страданиях.

Я находился один в совершенно пустом огромном помещении и не знал чем заняться. Мне выписали пятнадцать суток штрафного изолятора, и я предполагал, что по их истечении меня отправят обратно в ПКТ. Однако вскоре меня ждала радикальная смена обстановки.

За день до окончания срока моего пребывания в ШИЗО кто-то вечером тихонько постучал снаружи в окно. Я встал ногами на трубы отопления и подтянулся к окну. За стеклом вечерний сумрак смазывал и делал неразличимыми тёмные очертания фигуры человека.

- Кто это? – спросил я вполголоса, чтобы не услышали сотрудники.

- Это я, Гапон, - прозвучал знакомый голос.

- Здорово, Лёха, как дела? – После двух недель в ШИЗО я всерьёз обрадовался возможности пообщаться со знакомым.

- Хорошо, всё в порядке. Я вот что пришёл, посылка у меня к тебе, от дворников.

Я полминуты соображал и вспомнил, что незадолго до моего ареста и заключения в ШИЗО на имя одного активистов бригады дворников друзьями со свободы была отправлена бандероль с книгой. Теперь Гапонов принёс мне её.

Спустя десять минут с приложением массы усилий книга проникла сквозь щели в решётке и окне и слегка поцарапанная и помятая оказалась у меня. Я был искренне рад. Я впервые держал в руках произведение Ильи Стогова «Неприрождённые убийцы».

Впоследствии эта книга получила множество переизданий и стала очень популярным чтивом среди молодых радикально настроенных субкультурных русских националистов, а тогда она только недавно вышла.

Я никогда не считал Стогова настоящим писателем, но считал хорошим журналистом-компилятором. Десятью годами ранее мы зачитывались его документальной книгой «Революция сейчас» - о российском политическом андеграунде 90-х годов – и вот пришло время прочитать о самих себе.

Ночь я провёл за чтением. Повествование, составленное Стоговым по фактуре сообщённой им Георгием Бойко, фигурировавшим на титульном листе под псевдонимом Георгий Оперской, обладало хорошей динамикой. Не мудрено, что молодёжь увлеклась «Неприрождёнными убийцами» - книга легко погружала в мир насилия, привлекательного для максималистки настроенных молодых людей. В значительной степени Стогова и Бойко можно назвать популяризаторами уличного насилия, ведь именно после распространения «Неприрождённых убийц» среди молодых националистов, повсюду стали возникать фан-группы увлекающихся фигурой Дмитрия Бобровикова и тематикой БТО юных радикалов.

Обо мне на тот момент уже написали сотни газет и рассказали десятки телепередач, так что я находился на абсолютном пике известности. И всё же необычно было читать книгу, посвящённую, в том числе и мне. На первых ста страницах излагалась история рождения и распада Шульц-88 – так как она виделась Бойко. Ну а на обложке красовалась фотография Алексея Максимова – моего товарища Мухи-Бормана, ныне вывезенного из Металлостроя в Обухово.

Что касается содержания книги, то я вынужден расстроить моих молодых читателей – оно имеет мало общего с реальностью. Творческий вымысел широко коснулся не только отдельных фактов, но и всей реконструкции описываемых событий, достоверно судить о которых с помощью «Неприрождённых убийц» совершенно невозможно. Красивая сказка об уличном радикализме, притягательная в стройности изложения, завораживающая чёткой логикой развёртывания ситуации, в сущности, является лишь самостоятельным художественным произведением, существующим независимо от нашей настоящей истории. Количество фактических ошибок в ней столь велико, что возражения на них заняли бы больше места, чем я могу им здесь уделить.

Утром дверь открылась и меня повели обратно в камеру ПКТ, где оставались мои вещи. Мне дали десять минут на сборы и объявили, что выписано постановление о водворении меня в единое помещение камерного типа – ЕПКТ, сроком на один год. ЕПКТ, или как ласкательно его называют зэки – «ешка», в нашем регионе находилось одно – в зоне строгого режима ИК-7 «Яблоневка». Моё странствие по учреждениям пенитенциарной системы отныне направлялось туда. До конца срока оставалось ещё более двух лет, но я так и не нашёл постоянного места для отбывания наказания, словно разные учреждения системы бесконечно отторгали меня как чужеродный организм в своём огромном раскинувшемся на просторах России лагерном теле.

_____________________________________

Для оказания помощи в издании второй части "Записок военнопленного" вы можете перевести любую доступную сумму на карту Сбербанка 5336 6900 9701 7463. Ориентировочная дата издания книги - май, июнь 2016. Каждый пожертвовавший 300 рублей получит электронную версию книги. Каждый пожертвовавший 500 рублей получит бумажную книгу с моим автографом после её выхода в свет, включая почтовую пересылку. Тот, кто пожертвует тысячу, получит две бумажные книги. Товарищи, пожертвовавшие более значительные суммы, могут рассчитывать на мою публичную благодарность, включая приглашение на закрытую презентацию книги, личную встречу и благодарность на первых страницах издания.

Спасибо!

Дмитрий Бобров, 6 марта 2016

Источник: https://vk.com/dm_bobrov?_parent_post=-33632563_49226&w=wall54994587_60725