Хочу сказать, что данный рассказ не преследует целью разжигание национальной или религиозной ненависти и вражды. Во-первых, исламизм интернационален и радикальными идеями может быть заражён представитель любого народа. Во-вторых, я не ставлю знака равенства между исламом, как одной из общепризнанных мировых религий и радикальным исламизмом, являющимся лишь экстремистским течением, не обладающим никакого права говорить от имени всех мусульман в целом и зачастую направленный, в том числе и против мусульман.
И, тем не менее, считаю необходимым говорить о проблемах исламизации. Замалчивание этих проблем способно привести лишь к воплощению описанного мной фантастического сценария в реальности.
***
29 марта 2028 года муэдзин, взбиравшийся рано утро на минарет, пристроенный к бывшему торговому комплексу «Июнь» не смог призвать верующих на утреннюю молитву. Снаряд, пущенный из гранатомёта, направленный на пулёмётную точку, располагавшуюся чуть ниже – на крыше гаража, отклонился и ударил по кирпичной башне. Огненная вспышка поглотила служителя Аллаха, начался штурм.
К операции наш отряд готовился несколько недель. Самое сложное досталось разведчикам. Днями напролёт они вынуждены были находиться на территории бывшего Красногвардейского района Петербурга, ныне полностью контролируемого уммой.
За три года прошедшие после исламской революции здесь всё изменилось. Прежде многонаселённый район опустел, обесточенные дома чернели разбитыми окнами с чёрными метками старых пожаров, повсюду стояли сожженные или брошенные автомобили, улицы перекрывали остатки баррикад, повсюду мусор, грязь и огромные лужи больше напоминающие небольшие водоёмы. Конечно, мусульманская администрация частично поддерживала порядок на улицах, но содержать всю городскую инфрастуктуру в рабочем состоянии не могла. Массовый исход населения способствовал расширению всеобщей разрухи.
Странно было вспомнить, что всего лишь несколько лет назад здесь бурлила мирная жизнь, работал городской транспорт, кафе и магазины, везде ходили толпы людей, девушки. Теперь по новым законам женщины не могли находиться на улице без сопровождения мужчины и без абайи, то есть длинного чёрного платья с рукавами и капюшоном, скрывающего лицо и очертания тела. Нарушительниц запрета хватали снующие повсюду патрули исламской полиции, доставляли домой, а мужчин-опекунов, допустивших это, наказывали плетьми.
Поразительно, как быстро меняется жизнь в городах, охваченных революцией или войной. Ещё вчера город сохранял ритм привычного существования, а сегодня внезапно оказывается погружённым в хаос противостояния, и тысячи жизней людей стремительно перемалываются кровавым и безжалостным молохом. Это дано было почувствовать жителям Донбасса в 2014-2015 годах, а ещё раньше грозненцам. В мгновение ока исчезают социальные связи и статусы, больше нет ни работы, ни развлечений, только непрерывные бомбёжки и обстрелы, голод и страх, наполненные отчаянием дни и недели в тёмных подвалах.
Впрочем, в Петербурге исламская революция 2025 года прошла относительно мирно, тем не менее, радикально изменив жизнь города.
Исламизация России происходила постепенно, и может быть оттого, долгое время не замечалась большей частью коренного населения. Лишь русские националисты прошлого говорили периодически об этой проблеме, однако их голос был слаб по сравнению с мощью официозных сми, проповедующих толерантность и дружбу народов.
Ложь, повторённая тысячу раз, становится правдой. И россияне поверили в собственную многонациональность, хотя тот же Петербург, будучи в советское время исключительно моноэтничным городом (в 1989 году русских вместе с украинцами и белорусами насчитывалось почти 95% населения) никогда не знал в своей истории такого наплыва пришлых людей.
Изначально считалось, что иммигранты приезжают временно, чтобы поработать и вернуться домой, однако всё большее их число обосновывалось в России в всерьёз, получая гражданство, приобретая недвижимость, привозя сюда свои семьи. В результате этнический облик страны менялся, став к 2025 году почти на треть азиато-кавказским. Местные бывало возмущались новым соседством не всегда приятным и порождающим эскалацию этнпреступности, но постепенно свыклись, больше погружённые в борьбу за личное выживание в условиях прогрессирующего социально-экономического кризиса. Ну а националисты оперативно подавлялись карательными органами государства и вытеснялись в маргинальное поле.
Постепенно в стране возникло настоящее государство в государстве, и оно имело исламское лицо. В мечетях и молельных домах ходили по рукам книги и диски с некоторыми идеями и призывами и идеи эти всё крепче овладевали умами. Видя царящий вокруг имморализм и эрозию насквозь прогнивших государственных институтов РФ, идеалистически настроенные пассионарные молодые мусульмане всё более убеждались в необходимости политической борьбы за собственную исламскую государственность, основанную на законах пророка и шариате. Так называемый традиционный ислам, то есть организации мусульман ещё с советских времён находящиеся под контролем спецслужб, стремительно терял свою паству и влияние. Всё большую популярность и в России и во всём мире получали салафиты, призывающие ориентироваться на жизнь общины первых мусульман.
Тем временем российское государство стремительно деградировало. Ворох социальных проблем, возникших в эпоху Путина, десятилетиями игнорировался, превращаясь в мину замедленного действия под фундаментом национальной безопасности страны. И если массами коренного населения ещё удавалось управлять с помощью массированной пропаганды псевдопатриотической идеологии, замешанной на культе «9 мая» и мнимой холодной войне с Западом, то на мусульманскую умму эти способы манипуляции не действовали. Радикалы считающие, что неверные являются воплощениями дьявола и должны быть убиты или обращены в рабство, завоевали большое влияние в замкнутой общине мусульман-иммигрантов.
Либерально настроенные политики и в России и на Западе много говорили о необходимости интеграции иммигрантов в общество, принимались различные программы призванные ей помочь, тратились миллиарды на их адаптацию и обучение основам местной культуры. Однако все эти программы закономерно завершались крахом. Даже во втором и третьем поколении иммигранты не желали ассимилироваться, зачастую не знали европейских языков, проявляли враждебность по отношению к государству, участвуя в массовых беспорядках, поджогах машин и грабежах, ставших для Западной Европы привычными. В России на первый взгляд ситуация не выглядела так плохо. Да, отдельные группы радикалов совершали периодически террористические акты, и была велика этническая преступность, но всё же долгое время массовых мусульманских выступлений не происходило. Быть может из-за этого исламская революция стала для всех полнейшей неожиданностью.
В начале 20-х годов 21 века в России к власти пришли условные либералы. К этому времени выстроенная Путиным коррупционно-чиновная вертикаль окончательно сгнила и рухнула. Всех захватило чувство небывалого эмоционального подъёма, вроде как после «Революции Достоинства» в 2014 году на Украине. Многим казалось, что наступило время исполнения самых смелых мечтаний о реформах, способных в краткие сроки сделать Россию процветающей страной. Падение же оказалось не менее страшным и деморализующим.
К тому времени ворох проблем, о которых я писал выше, превратился в такую огромную гору, что для их решения потребовались бы многие годы работы самых идеальных управленцев-патриотов. Надо ли говорить, что новая власть вовсе не была идеальной?
Коррупционные скандалы, грызня между собой, новые экономические сложности быстро подорвали доверие к новой власти. Но самым худшим её качеством была нерешительность и неадекватность при принятии решений в экстремальных ситуациях.
Курбан-Байрам 2025 года на Красной площади в Москве навсегда вошёл в историю. Сначала всё выглядело как свидетельство полного торжества исламской религии в древней русской столице. Двухсоттысячная толпа верующих, сотни баранов зарезанных под стенами Кремля, громогласные выкрики «Аллах акбар!» Мнения о том, что произошло дальше, разнятся. Можно лишь констатировать провокацию, спланированную же или невольную, неизвестно.
Произошло кровавое столкновение между толпой мусульман и омоновцами, приведшее к многочисленным жертвам среди обеих сторон и ставшее причиной последующего исламского восстания.
В те дни простые жители наблюдали за происходящим с недоумением. Мусульмане заявляли, что их права не защищены в РФ, что они подверглись жестокому нападению в свой священный праздник и многие демократически настроенные граждане поддерживали их. Другие, из числа анархистов и всякого рода социальных активистов, импонирующие любой антигосударственной активности масс, тем более горячо любимых ими иммигрантов, также поддержали выступления мусульман, рассчитывая, что новые протесты расшатают государственную власть. Большая часть ж е людей оставалась в качестве пассивных наблюдателей за развёртывающимися событиями.
Всё началось с массовых уличных сходов-поминовений погибших, запретить которые либеральная власть не посмела. С целью не допустить новых столкновений полиция почти не присутствовала на этих акциях. В результате, когда в дело вступили радикальные проповедники, агитирующие собравшихся к решительным действиям, противостоять толпе было некому. Немногие полицейские были разоружены, по стране покатилась волна захватов полицейских отделов и администраций.
Думаю, что мусульманские радикалы давно готовились к подобному сценарию. Многие из них имели опыт боевых действий в разных частях мира, обладали опытом установления власти в захваченных ими регионах. Поэтому всё ими делалось быстро и по наработанным заранее схемам. Наличие организационной сети и ядра прошедших войны боевиков помогло им добиться успеха. Разумеется, оружие у них тоже было и в немалом количестве.
Возникли мусульманские отряды самообороны, якобы для защиты от террора полиции. Каждый отряд контролировал определённую территорию, населённый пункт, район. Органы власти РФ захватывались или уничтожались, возникала параллельная мусульманская структура власти.
Отпор полиции, спецслужб и армии РФ оказался весьма вялым. Десятилетиями в государственных учреждениях нивелировалось понятие долга, замещаемое выслуживанием перед начальством, формализмом и безответственностью. Большое значение имела и нерешительность высшей государственной власти. Приказы о жёстких действиях против исламистов начали поступать слишком поздно. Когда дело реально запахло жареным, полицейские и военные стали массово покидать места службы, переставая выполнять чьи-либо приказы и занявшись обеспечением безопасности своих семей. Некоторые территории остались под контролем разрозненных группировок бывших силовиков РФ, быстро выродившись в полубандитские анклавы, ничуть не лучше исламистских.
А что же общество, спросите вы? Общество пассивно взирало на происходящее, словно овца, приготовленная на заклание. Люди в большинстве были атомизированы и не способны самоорганизоваться для своей защиты, в отличие от сплочённых мусульман. Десятилетиями российские власти всячески притесняли критиков исламизации, сажали их в тюрьмы, преследовали. Поэтому люди просто боялись что-то плохое думать и говорить об иммигрантах, а тем более предпринимать какие-то действия против них. Большинство рассчитывало, что кто-то решит за них все проблемы, ибо к такому мышлению их приучила власть. Первые месяцы после восстания представители коренного населения никак не ущемлялись и потому в большинстве не считали нужным участвовать в борьбе государства и исламистов, предпочитая личное общественному. Но прошло три года и это большинство теперь в рабских ошейниках трудилось на мусульман, их женщины торговались на рынках, а за каждым нарушением строгих правил следовало наказание плетями.
Наш боевой отряд имеет давнюю историю, восходящую ещё к середине 10-х годов. Тогда группа петербуржцев, убеждённых в порочности национальной политики руководства страны, и в том, что она приведёт Россию к катастрофе, начала готовиться к неизбежным событиям будущего. Мы не занимались политической борьбой, осознавая её абсолютную бесперспективность в условиях тотального чиновно-олигархического диктата, мы поставили во главу угла военно-спортивную подготовку и навыки выживания в экстремальных условиях. Спустя годы наши усилия принесли плоды.
Когда факт исламистского восстания стал очевиден, отряд полностью перешёл на казарменное положение. В отдалении от города на месте заброшенных сооружений министерства обороны мы основали тайный лагерь, куда перевезли и свои семьи. У нас было всё необходимое для выживания, запас еды и оружие, и мы были готовы постоять за себя!
В шести километрах от нашей основной базы находилась небольшая деревня. Штук тридцать маленьких частных домов живущих приусадебным хозяйством, почти пустой коттеджный посёлок на пятьдесят участков, да трое фермеров покрупнее. То, что произошло с ними - характерно для всей России.
Несколько домов в деревне занимали выходцы из Средней Азии – три или четыре больших семьи. Вели небольшое хозяйство, выращивали баранов и кроликов, да мотались время от времени в город на дополнительные заработки. Одну из первых активных операций нашего отряда мы решили посвятить искоренению этого гнезда чужаков, однако не успели совершить задуманное, столкнувшись с вооружёнными дробовиками местными мужиками, организовавшими охрану периметра посёлка. Они просто не дали нам сделать то, что должно, мотивировав это тем, что азиаты эти якобы «нормальные люди, не террористы». Плюнув, мы ушли обратно в лес. Спустя две недели кучка окровавленных деревенских доковыляла к нашему лагерю. Оказалось, что деревня была атакована большим отрядом исламистов, которые из автоматов легко перестреляли мужиков с охотничьими ружьями, разграбили и подожгли дома, да увели в рабство многих девушек и юношей. Вместе с исламистами находились местные азиаты, очевидно и приведшие их. Уцелевшие после погрома мужики влились в наш отряд, охваченные желанием мести.
С самого начала мы чётко понимали, что просто отсидеться в своей лесной берлоге и переждать не получится. Исламисты всегда поступали с определённой логикой. Сначала они закреплялись на территории, получая всю полноту власти. Потом начинали понемногу закручивать гайки. Запрещалось курить сигареты, открыто исповедовать другие религии, нарушать исламистский дресс-код, брить бороду и как-либо проявлять неуважение к исламу. Ежедневно в специальных публичных местах осуществлялись наказания нарушителей плетями. В бывшем Красногвардейском районе Петербурга, где мы сегодня находились, людей наказывали на площади у торгового центра «Июнь», ныне штаб-квартиры местного джамаата.
Дальше – больше. Каждый неверный обязывался платить подушную подать, что не являлось для кяфиров гарантией от обращения в рабство. Собственно большая часть немусульман стала при новой власти рабами, выполняя все необходимые работы, включая уборку домов исламистов, выращивание овощей, выпас овец и баранов, расчистку улиц от мусора. Русских женщин же делали наложницами, и продавали на специальных рынках, начиная с 12-летнего возраста.
Закрепившись на определённой территории, исламисты стремились к дальнейшему расширению своей власти. Повсюду возникли территориальные джамааты, объединявшие местных исламистов, вершившие суд и осуществляющие периодические вылазки в места, где ещё нет их власти. Иногда джамааты объединялись, создавая грозную силу в десятки тысяч вооружённых бойцов, и устраивали зачистку независимых территорий, оставляя после себя выжженные деревни и горы трупов, ведя на цепях обратно сотни рабов. Учитывая разрозненность сопротивления, полное завоевание всех территорий являлось лишь делом времени. Поэтому мы не ждали, когда джихадисты придут к нам, чтобы убить нас и обратить в рабство, а атаковали их первыми.
Мы считали, что народу, деморализованному от десятилетий пропаганды толерантности и исламистского террора нужно показать пример борьбы, который мог бы стать толчком к всеобщему восстанию против нового басурманского ига. В конце концов, чисто численно нас было не меньше, чем их. Нужно было лишь возродить дух борьбы, прежде сильный в нашем народе
Отчасти нам помогало и то, что внутри уммы тоже существовал изрядный разброд и противоречия. Формально обладающий абсолютной властью халиф сидел в Москве и фактически не мог повлиять на ситуацию во всех концах своих огромных владений. Многие джамааты на местах, вместо укрепления власти халифата погрязли в коммерции, занимаясь разграблением оставшихся от РФ культурных сокровищ. Одна лишь продажа на западных чёрных рынках предметов из Эрмитажа сделала мультимиллионерами сотню местных полевых командиров. Кроме того, несмотря на интернационалистическую сущность исламистского движения, внутри него существовали немалые национальные противоречия и конфликты.
Как реагировала на ситуацию в бывшей РФ Европа? Во многом равнодушно, ведь у неё у самой существовали огромные проблемы. Войска НАТО лишь взяли под охрану российские атомные объекты и укрепили границу. Проводить наземную операцию на огромной территории, заведомо сопряжённую с большими потерями, в Европе не рискнули. Однако время от времени авиация альянса наносила ракетно-бомбовые удары по базам террористов, чем реально препятствовала их усилению. Правда, иногда удары попадали и по укреплениям антиисламистов, которые считались в Европе «расистами» и незаконными вооружёнными формированиями. Только наследующие непосредственно от РФ отряды «кадыровцев» считались единственной легитимной властью, но сложно было отличить одних исламистов от других, поскольку и те и другие правили шариат, всех грабили и чисто внешне выглядели неотличимо.
Итак, мы решили бороться за свою землю и будущее наших детей. И нам сопутствовала в этом удача. Сказалась многолетняя подготовка и железная дисциплина, резко контрастирующая с махновской вольницей у джихадистов. За три года наш отряд сильно возрос, но мы брали к себе лишь тех, от кого был толк, а от не оправдавших доверие избавлялись. Каждый мог добровольно покинуть отряд, но находясь в наших рядах нёс полную тяжесть ответственности. Однажды наш Командир просто застрелил одного из новичков, отказавшегося от выполнения приказа и это было правильно, потому что в бою такой человек мог бы погубить всех нас.
Моим отделением командовал Константин Петрович Родионов, носивший также способное показаться обидным прозвище «едросс». Раньше он действительно состоял в «Единой России» и даже возглавляет одно из её районных отделений. Поддерживал все начинания власти, разделял мультикультурную идеологию многонациональности. Но однажды у него случилась беда. Трое выходцев из Узбекистана изнасиловали и убили его тринадцатилетнюю дочь. В тот день к нему приехал член городского бюро ЕР. Принёс соболезнование. Сказал, что произошла ужасная трагедия, которую могут использовать в антигосударственных целях экстремисты, чего категорически нельзя допустить. Родионову было предложено принять участие в съёмках передачи для центрального телевидения. Он должен был заявить полное неприятие национализма и ксенофобии, рассказать о дружбе дочери с иммигрантами, о том, что её смерть это удар и для её нерусских друзей, опровергнуть национальный подтекст преступления, короче говоря, сделать всё для того, чтобы общественная толерантность к приезжим не было поколеблена.
В тот день голове у Родионова замкнуло. Он достал свой карабин «Сайга» и пять коробок патронов, положил их в спортивную сумку и поехал в телецентр. Результатом нервного срыва у отца, потерявшего дочь и халатности охраны, не заметившей, что человек входящий в здание вооружён, стали смерти восьми человек, включая главу петербургского УФМС, телеведущего, председателя общественной организации «Узбекские трудовые иммигранты» и зрителей из зала.
Родионова арестовали и должны были судить. Ему грозило пожизненное лишение свободы. Но произошло восстание исламистов, тюрьма была взята штурмом и все заключённые без разбору освобождены. Он оказался на свободе и примкнул к нашему отряду, став одним из самых беспощадных к врагу бойцов.
Утром 29 марта 2028 года мы намеревались сделать крупный шаг на пути к победе над исламистами. Если раньше мы зачищали от террористов в основном населённые пункты области, то сегодня мы планируем нанести удар по одному из самых сильных городских джамаатов – красногвардейскому, называемому так по старому названию района вблизи ныне разрушенной станции метро «Ладожская». Основная база исламистов находится в здании бывшего торгового комплекса «Июнь», здесь квартируется их самое крупное боевое подразделение и хранится казна уммы, в подвалах томятся сотни пленников и рабов, а в здании бывшего гаража ночует огромное баранье стадо, днём выгоняемое пастись в бывший парк «Малиновка». Захват «Июня» станет первой крупной стратегическое победой нашей освободительной войны, обеспечивающей нам контроль над огромной территорией к востоку от центра Петербурга.
В сегодняшней операции участвуют почти сто процентов личного состава отряда. На базе остались лишь маленькие дети и инвалиды, даже большая часть наших женщин будет сегодня драться. Ведь если мы проиграем, то и им больше не будет жизни. Рабство это не жизнь, ведь мы – свободные люди. Сегодня мы будем сражаться за свободу, которую потеряли из-за собственной глупости и пассивности в прошлом. Настало время исправлять свои ошибки.
В рации раздался голос Командира: «Вперёд! Да благословит нас Господь!» Пущённая из гранатомёта ракета взорвала башню минарета. Штурм начался.
9 марта 2016 года
Дмитрий Бобров
Поблагодарить автора: карта Сбербанка 5336 6900 9701 7463.
Источник: http://ns-dima-schultz.livejournal.com/165176.html