И здесь нечему удивляться, ибо какова преступность, таковы и тюрьмы. Хотя государственные чины и либеральные журналисты, жонглирующие официальными статистическими данными, заведомо не подлежащими объективной проверке, всячески стремятся преуменьшить размер этнической преступности, чисто визуально я бы определил долю неславян в самом крупном следственном изоляторе Европы как минимум в пятьдесят процентов от общего его наполнения. 

В камере сверху жил Али (его обвиняли по 282.2 статье за участие в «экстремистской организации» исламистского толка), внизу — Рафик, напротив Гашан, далее по коридору — Равшан, Сулейман, Тимур и др. Каждый раз во время прогулок я слышал разносящийся над тюрьмой призыв невидимого муэдзина к намазу, и был уверен, что в этот момент во многих камерах правоверные принимают необходимые позы и произносят молитвенные формулы, не изменившиеся в течение последнего тысячелетия с тех пор, как они были зафиксированы кодификаторами мусульманского права 7-8 веков.

С целью предотвращения возможных конфликтов оперативные сотрудники СИЗО производят селекцию заключённых и потому в камерах, где я находился, сидели только русские. Там я встретил бывшего спецназовца ГРУ Дмитрия, воевавшего с чеченцами в первую войну, лидера радикальной молодёжи Андрея Линка, сидящего за разбитое провокаторами стекло в антифашистском клубе, а также представителей славянского преступного мира из-за Урала, где влияние неславян ещё не слишком велико. Слышал в отношении граждан СНГ от простых сидельцев такие вещи, какие нельзя повторить. Этнокультурный конфликт зреет и в местах лишения свободы.

Дмитрий Бобров, 8 мая 2019

Источник: https://www.facebook.com/photo.php?fbid=2284386074951933&set=a.457382790985613&type=3&theater